Когда захлестывает волна кафкианского абсурда, когда требуют сделать хуже вместо того, чтобы сделать лучше, когда бумажный шаблон превращается в чугунный закон, когда приходится делать бессмысленные вещи в ущерб вещам осмысленным, когда хочется выть на луну, когда друзья вынуждены заставлять друзей делать глупости из чувства солидарности, чтоб не подвести, когда все дружно идем в болото бюрократической неволи, когда русский мазохистский фетиш, гордо называемый «государством» заставляет нас терзать друг друга –
- когда все это происходит, я верю в политику символического сопротивления. Делается это так – находишь какую-нибудь мелочь, и стоишь на своем. Сделаю так, как считаю нужным. Сделаю так, как правильно сделать. Напишу бумажку не по форме, а просто по-человечески. Напишу смешную фразу на серьезном письме, чтобы кто-то на другом конце переписки улыбнулся, и возможно перестал бы принимать все так серьезно. Или добавлю цвета в то, что по мрачным канонам делопроизводства непременно должно быть черным. Ведь меня за это не уволят, нет ведь? И никто не пострадает, и никто не умрет? Но зато у меня появится тоненький лучик как бы надежды, что может быть, мы еще не совсем проиграли.
И ничего это, конечно, не изменит. Бюрократическое государство разъедает все человеческое кислотой своей анонимной бессмысленности. Система построена так, что никто никогда не берет ответственности за выработку правил. Все всегда требуют выполнения чужих правил. Никто никогда не признается – да, я выдумал эту безумную процедуру, или разработал вот этот нелепый стандарт. Зато все говорят, извини мол, такие правила, не я их придумал, не мне их и менять. Это все так закручено – в спешке люди применяют плохие решения, а потом им некогда их поменять. И плохонько написанный закон множится на неумело составленный подзаконный акт, который потом в стократ увеличивается через отчаянную циркулярную форму. И никто не имеет ни сил, ни времени для сопротивления.
А я говорю – давайте сопротивляться. Пусть чуть-чуть, пусть чисто символически, но это важно. Важно не для Левиафана, а для нас. Ведь когда я умру, никто не скажет про меня – о, он прекрасно умел подчиняться правилам, такой был надежный человек. А если скажут, то лучше бы я и не жил никогда.
- когда все это происходит, я верю в политику символического сопротивления. Делается это так – находишь какую-нибудь мелочь, и стоишь на своем. Сделаю так, как считаю нужным. Сделаю так, как правильно сделать. Напишу бумажку не по форме, а просто по-человечески. Напишу смешную фразу на серьезном письме, чтобы кто-то на другом конце переписки улыбнулся, и возможно перестал бы принимать все так серьезно. Или добавлю цвета в то, что по мрачным канонам делопроизводства непременно должно быть черным. Ведь меня за это не уволят, нет ведь? И никто не пострадает, и никто не умрет? Но зато у меня появится тоненький лучик как бы надежды, что может быть, мы еще не совсем проиграли.
И ничего это, конечно, не изменит. Бюрократическое государство разъедает все человеческое кислотой своей анонимной бессмысленности. Система построена так, что никто никогда не берет ответственности за выработку правил. Все всегда требуют выполнения чужих правил. Никто никогда не признается – да, я выдумал эту безумную процедуру, или разработал вот этот нелепый стандарт. Зато все говорят, извини мол, такие правила, не я их придумал, не мне их и менять. Это все так закручено – в спешке люди применяют плохие решения, а потом им некогда их поменять. И плохонько написанный закон множится на неумело составленный подзаконный акт, который потом в стократ увеличивается через отчаянную циркулярную форму. И никто не имеет ни сил, ни времени для сопротивления.
А я говорю – давайте сопротивляться. Пусть чуть-чуть, пусть чисто символически, но это важно. Важно не для Левиафана, а для нас. Ведь когда я умру, никто не скажет про меня – о, он прекрасно умел подчиняться правилам, такой был надежный человек. А если скажут, то лучше бы я и не жил никогда.
No comments:
Post a Comment